Про усе |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Про усе » Всіляка всячина » Охота за вымогателем (Специальная статья)
В одном журнале давным-давно, а точнее в июне 1992 года
была опубликована интересная статья, которую я
время от времени перечитываю до сих пор.
Почитайте. Надеюсь, не пожалеете.
Действия развиваются в конце 80-х годов…
Специальная статья
Охота за вымогателем
Дэвид Моллер
Сначала были письма угрожающего содержания с требованием денег. Затем на прилавках супермаркетов появились отравленные собачьи консервы. И наконец мать, кормившая свою дочку детским питанием, вынула блестящие обломки бритвенного лезвия изо рта ребенка. Однако неизвестному преступнику все время удавалось опережать полицию на один шаг. В Скотланд Ярде считали, что схема, которой он пользовался, было максимально близка к схеме «идеального» преступления. Даже по мере того как к расследованию подключались отделы полиции, банки и компьютерные системы, становилось ясно, что у следователей возникло больше вопросов, чем ответов. Кто этот сумасшедший? Каким сверхъестественным образом ему удается предугадать каждый шаг полиции? Сколько безвинных людей пострадают, пока его не поймают… если поймают вообще?
Перед вами одно из самых запутанных преступлений нашего времени из архивов Скотланд Ярда.
Утро 3 августа 1988 года в городке Мелтон Моубрей в 150 километрах на северо-запад от Лондона было теплым и солнечным. Но, когда Лесли Симменс, исполняющий директор компании «Педигри Петфудс», осмотрел содержимое свертка, который ему только что принесла его секретарша, у него мороз побежал по коже.
На его столе стояла банка с собачьими консервами «Чам», выпускаемыми его компанией. Рядом с ней лежало письмо, предупреждавшее, что продукт отравлен веществами, которые «бесцветны, не имеют запаха и очень токсичны… и которые практически невозможно обнаружить, прежде чем не накормишь собаку».
Далее в письме содержалось требование о том, чтобы его автору ежегодно на протяжении последующих пяти лет выплачивалось по 100 тысяч фунтов стерлингов (приблизительно 180 тысяч долларов). «Если деньги не будут выплачены, крупные партии подобным же образом появятся на прилавках магазинов по всей Великобритании».
Угрозы вымогателей – обычное дело для крупных производителей, и все же у Симменса было ощущение, что этот случай не похож на остальные. Обычно при шантаже слабым звеном является процесс получения денег вымогателем. Но этот подробно описывал, каким образом деньги должны быть переведены на банковские счета, – которые будут указаны позже, - с тем чтобы он смог получить их в любом из тысяч банковских автоматов, разбросанных по всей стране, воспользовавшись дебетными карточками.
Далее в письме говорилось, что эти счета были открыты им «очень давно», и что он пользовался вымышленными именами. Карточки и личные коды высылались ему на номерные абонентские ящики, где получают почту люди, не имеющие постоянного места жительства. Ежегодно в конторах, сдающих в аренду абонентские ящики, бывает до шестидесяти посетителей. Поэтому шансы на то, что кто-нибудь из сотрудников вспомнит человека, приходившего к ним много лет назад, были равны нулю. Здорово придумано.
«Когда ваша компания согласится платить, - говорилось в письме, - в разделе частных объявлений «Дейли Телеграф» она должна будет поместить объявление следующего содержания: «Сандра, дорогая, с днем рождения. Любящий тебя Джон». Объявление должно было быть опубликовано до 1 сентября.
Казалось, что в письме предусмотрена каждая мелочь. Угрозы, содержавшиеся в письме, заставили Симменса крепко задуматься. Тридцать лет он в «Педигри», внося свой вклад в укрепление престижа фирмы и ее продукции. Спрос на нее может резко упасть лишь из-за опасения отравления. А это будет означать увольнение сотен рабочих.
Симменс срочно созвал заседание кризисного комитета, в который входили начальник отдела сбыта Джон Дейл и начальник отдела по связям с общественностью Уильям Дункан. Он обратил внимание собравшихся на то, что информацию о полученной угрозе важно сохранить в тайне: «Нам, конечно, надо сообщить в полицию, но мы не можем пригласить их сюда. Если наши сотрудники узнают об этом, то поползут всяческие слухи. В этом случае мы рискуем привлечь к себе внимание прессы».
Позже в тот же день Дейл и Дункан подъехали к стоянке соседнего супермаркета, чтобы встретиться там с детективом-руководителем Ианом Лиси, вторым человеком в отделе по расследованию преступлений из местной, лестерширской, полиции. Лиси был в полиции ветераном. Ему было 42 года, он был строен и сед. Письмо произвело на него впечатление. «Настоящий профессионал, - пробормотал он. – Такое впечатление, что он наперед знает, о чем мы подумаем. Здесь особенно не за что зацепиться. Может, экспертиза чего-нибудь подбросит».
В полицейских лабораториях исследовали и письмо, и консервы, но это ничего не дало. Химические вещества обладали именно теми свойствами, о которых говорилось в письме. К тому же они были смертельными ядами. Письмо было отпечатано на широко распространенной модели матричного принтера, а потом с него была снята фотокопия. На нем не было ни одного отпечатка пальцев.
К тому же не имелось никакой возможности провести генетическую идентификацию, то есть подвергнуть анализу азотистые основания ДНК (дезоксирибонуклеиновой кислоты), содержащиеся в крови, поте и слюне человека. Преступник, вместо того чтобы лизнуть почтовую марку, смочил ее водой.
Через несколько дней Дейл и Дункан снова встретились с Лиси. Они решили, что не может быть и речи о том, чтобы компания отделалась от шантажиста, откупившись от него.
- Надо признать, что у нас нет абсолютно никаких зацепок, - сказал Лиси. – Если придет еще одно письмо, нам, возможно, придется перевести деньги на его счета и позволить ему снять их. Наверное, только таким образом мы сможем установить с ним контакт. Если нам удастся растянуть выплаты во времени, в конце концов, он обязательно где-нибудь ошибется.
Представители фирмы согласно кивнули. Если шантажист снова даст о себе знать, они примут правила его игры.
К тому времени Лиси уже сообщил об этом случае в лондонский Скотланд Ярд. Провинциальная полиция обязана сообщать туда обо всех случаях вымогательства и заражения пищевых продуктов. Хотя это дело и оставалось полностью в ведении Лестершира, Лиси съездил в Скотланд Ярд, чтобы посоветоваться с детективом – старшим руководителем Патриком Флемингом.
Сорокасемилетний Флеминг возглавлял отдел по борьбе с преступностью в Большом Лондоне. Это был худощавый блондин с внимательными серыми глазами, ростом 1 метр 90 сантиметров. Его отдел входит в общенациональную оперативную сеть, которая создана для расследования преступлений, не вписывающихся в обычную схему административно-полицейского деления. Детективы решили, что, поскольку в письме как крайний срок указано 1 сентября, нет никакого смысла торопить события. «Пусть подергается, - сказал Флеминг. – Пусть каждый день покупает газету».
В последний день, 31 августа, они поместили в газете требуемое объявление. В надежде заставить вымогателя дать о себе знать, к тексту объявления добавили номер телефона, по которому он мог бы позвонить: «Сандра, дорогая, с днем рождения. Хочу помочь. Нужно поговорить. Позвони 0**45000*5. Любящий тебя Джон».
Ночные бдения
Прошло пять недель, но на объявление никто не откликнулся. У Иана Лиси появились надежда, что дело заглохло само по себе. Заключительную встречу с людьми из «Педигри» он назначил на 7 октября в сельском кабачке неподалеку от Мелтон Моубрея. Но, когда встреча уже подходила к концу, Дункану передали, что он должен позвонить в офис «Педигри». От вымогателя пришло второе письмо. «Прочли ваш ответ, - сухо сообщалось в нем. – Звонить не будем, нам нечего обсуждать».
Далее в письме подробно говорилось о счетах, открытых на имя Джона и Сандры норманн в трех разных банках. Деньги, 100 тысяч фунтов, должны были поступить на счета до 1 ноября – «иначе угроза будет выполнена».
Лиси снова попытался тянуть время. Только 28 октября он положил 5 тысяч фунтов, принадлежащих «Педигри», на два из трех указанных счетов.
В одном ему повезло. «Оказалось, что действителен только счет, открытый в банке «Галифакс», - сказал Лиси своему помощнику. - Два других банки прекратили выплату денег со счетов в связи с тем, что очень много банковских извещений, посланных на адрес нашего «друга», вернулось обратно».
Если не считать этой маленькой удачи, преимущество было на стороне преступника. Со счета в «Галифаксе» он мог ежедневно внимать сумму, не превышающую 300 фунтов (около 540 долларов). По всей стране к его услугам было 1066 банковских автоматов. Полиция не могла держать под постоянным наблюдением такое количество объектов.
4 ноября 1988 года в 21 час 29 минут вымогатель получил первые 300 фунтов в банковском автомате, принадлежащем «Галифаксу». Автомат находился в Ридинге, в 65 километрах от Лондона. В течение следующих десяти дней он восемь раз снимал деньги в различных районах Великобритании. Не имея никаких других средств для поддержания контакта с преступником, Лиси посоветовал «Педигри» в течение следующего месяца перевести на счета шантажиста еще 11 тысяч фунтов.
С начала преступник снимал деньги беспорядочно, в разных местах, но постепенно в его действиях стала просматриваться определенная система. Все чаще для получения денег он пользовался банковскими автоматами, находящимися в районах, расположенных к югу и востоку от Лондона. Лестерширская полиция совместно со Скотланд Ярдом решили организовать широкомасштабное ночное наблюдение за некоторыми автоматами банка «Галифакс».
- Мы практически можем быть уверены в том, что в рабочее время он не будет пользоваться своей дебетной карточкой. Ведь в случае ее использования компьютер, производящий расчеты, предупредит об этом сотрудником «Галифакса», - заявил Лиси на небольшом совещании, устроенном в Скотланд Ярде.
- До сих пор фактически все деньги были получены поздно вечером. Ведя наблюдение за автоматами «Галифакса» с конца рабочего дня до полуночи, когда они отключаются, мы будем иметь хороший шанс поймать его.
Группы наблюдения, поддерживающие радиосвязь с полицейскими, находящимися в штаб-квартире «Галифакса», были бы сразу предупреждены, как только преступник воспользовался бы своим личным кодом.
Операция началась 28 ноября. В ней было задействовано 150 полицейских, которые вели наблюдение за 49 автоматами в восточной части Лондона. Каждая оперативная группа состояла из трех человек; три человека находились в резерве. По иронии судьбы, именно в эту ночь вымогатель решил получить деньги в Донкастере, в 262 километрах к северу от Лондона – там, где наблюдение не велось.
Прошло четыре дня. Иан Лиси назодился в здании Скотланд Ярда, ожидая сообщения от оперативных групп. Он чувствовал себя, как игрок перед началом игры. При такой широкой сети наблюдения его номер обязательно должен был выпасть. Нервничая, Лиси снял телефонную трубку. Один из его агентов сообщил: «Он с нами играет… Сейчас он в Блэкпуле».
Лиси выругался. Блэкпул находился на северо-западном побережье Англии, и опять нигде рядом нет его людей. Он срочно связался с блэкпулской полицией и попросил записывать номера автомобилей, выезжающих из города по основным магистралям. Через Центр регистрации автомобилей они могли установить имена владельцев и узнать, что те из них, кто живет на юго-востоке, делали той ночью в Блэкпуле. Но проведенная проверка не дала никаких результатов. В списке не было ни одного человека, имя которого могло бы вызвать хоть малейшее подозрение.
К тому времени преступник получил уже 7800 фунтов, но этого ему было мало. 5 декабря в «Педигри» пришло еще одно письмо с требованием размораживания двух других счетов. Было ясно, что он хочет обезопасить себя, пользуясь большим количеством банковских автоматов.
«Наши запросы возрастают. Теперь вам придется ежегодно переводить по 50 тысяч фунтов на каждый из тех счетов в течение пяти лет. Раскошеливайтесь. В противном случае мы без колебаний пустим в продажу отравленные консервы «Педигри Чам». Они будут продаваться в пяти магазинах в разных концах страны».
В подтверждение угрозы первая банка с отравленными собачьими консервами поступила в продажу уже на следующий день. Неизвестный, позвонивший по телефону, употребил пароль – «Ромео и Джульетта». – указанный шантажистом, и направил полицию в один из бакалейных магазинов. Там была обнаружена банка «Чама», в которой содержались те же смертельные яды, что и в банке, присланной в «Педигри» в августе.
Зловещая игра
Следующим шагом Лиси стало выяснение обстоятельств, при которых были открыты банковские счета. Эту задачу взялся решить Пэт Флеминг. Он поручил заняться этим одному из отделений лондонского регионального отдела по борьбе с преступностью, базирующемуся в Баркингсайде, на окраине Лондона.
Вскоре 24 баркингсайдских детектива занимались исключительно этим делом. Руководителем группы стал 41-летний детектив – главный инспектор Гэвин Робертсон. Это был жизнерадостный широкоплечий аккуратно подстриженный полицейский. Флеминг и Робертсон, оба сыновья полицейских, всегда ладили друг с другом.
Группа Робертсона, для которой более привычным занятием было наблюдение за действиями известных преступников, с головой окунулась в непривычную работу – расследование преступления, совершенного «неизвестными лицами». В своем оперативном штабе они по карте пытались определить местоположение банковского автомата, которым в следующий раз воспользуется преступник. Они стали даже заключать пари по этому поводу. Утром каждый детектив бросал в шляпу 50 пенсов и называл предполагаемый адрес. На следующий день тот из них, кто оказывался ближе к истине, забирал деньги. Но сержант Лен Хайндс среди тех, кому никогда и близко не удавалось подойти к выигрышу.
15 декабря было получено еще одно письмо. Это заставило ускорить поиски. Недовольный медлительностью преступник теперь уже хотел получать 200 тысяч фунтов ежегодно в течение пяти лет. «Срок, отпущенный вам, истек.. Мы готовы постепенно обработать ядами весь ассортимент выпускаемой вами продукции».
В течение следующих двух дней по адресам, сообщенным анонимом по телефону, полиция обнаружила еще пять банок отравленных собачьих консервов. 19 декабря по совету полиции «Педигри» перевела еще 8 тысяч на счет вымогателя.
Были моменты, когда полицейским казалось, что они сжимают кольцо вокруг своего противника. По компьютерным распечаткам «Галифакса» они смогли установить имена и адреса вкладчиков, которые пользовались автоматами или незадолго перед тем, как ими воспользовался преступник, или сразу после этого. Двенадцать детективов разъехались по всей стране в попытке собрать портрет подозреваемого по кусочкам. В конце концов им удалось получить у одного человека кое-какие показания: «Мужчина нормального телосложения. Рост – метр семьдесят три сантиметра. Носит черный мотоциклетный шлем и армейское полупальто оливкового цвета…»
Полиция установила видеокамеры у нескольких банковских автоматов, чтобы фотографировать всех, кто получает деньги во внерабочее время. Через два часа Лиси позвонили из полиции: «Мы засняли вашего «клиента» на видео». У Лиси появилась надежда. Но, когда он увидел фотографию, надежда растаяла: под шлемом и защитным стеклом лица человека не было видно.
Не имея никаких других зацепок, полиция решила провести еще более крупномасштабную операцию по наблюдению за банковскими автоматами. Начиная с середины января 2 тысячи полицейских по всей стране следили за 700 автоматами. Это почти три четверти всех автоматов банка «Галифакс», имеющихся в стране.
И тут, сразу после начала операции, преступник снова неожиданно изменил тактику. 18 января 1989 года он снял деньги – и не снимал их потом в течение пяти с лишним недель.
Тем временем между ним и полицией продолжалась зловещая игра в «кошки-мышки». Полиция и работники супермаркетов, руководствуясь информацией, полученной анонимно по телефону, изъяли из продажи отравленные консервы в магазинах пяти городов. Явно раздосадованный тем, что ему не удается привлечь в себе общественное внимание, вымогатель продолжал менять требования в своих письмах. По совету полиции «Педигри» продолжала платить ровно столько, сколько было нужно для продолжения игры.
Преступление становилось доминирующей темой разговоров баркингсайдских детективов.
- Это определенно та самая задача, для решения которой мы можем воспользоваться твоими превосходными мозгами, - сказал один полицейский Роднею Уитчело, своему коллеге, недавно вышедшему на пенсию. Уитчело, хоть больше и не работал в подразделении, продолжал выступать в качестве свидетеля по делам, оставшимся незавершенными после его уходя из полиции. Поэтому он часто приходил в участок собирать необходимую документацию. Стремясь получить помощь отовсюду, откуда только возможно, Робертсон частенько собирал своих детективов вместе, чтобы узнать, есть ли у них какие-нибудь идеи или предположения. После очередного ночного совещания инспектор Тони Дрейн устало заметил: «Вполне современный преступник. До сих пор он, кажется, еще не сделал ни одного неверного шага».
Отравленное детское питание
Дело приняло еще более зловещий оборот 20 марта 1989 года, когда в один из полицейских участков Лестера пришла посылка. В ней была банка детского питания фирмы «Хайц» и письмо.
«Теперь стало ясно, что, до тех пор пока кто-нибудь не пострадает, общественность будет оставаться в неведении. Полученный вами образец отравлен. Сильный естественный запах детского питания почти полностью забивает запах яда. Одной ложки этого питания будет достаточно, чтобы ребенку понадобилась срочная медицинская помощь. Весьма вероятно, что мать использует большую часть или все содержимое банки, не заметив, что питание отравлено.
Мы будем ждать вашего объявления (Сандре от Боба) 27 марта в обычной колонке газеты. Если не будет никакого ответа, подтверждающего, что вы согласны перевести на каждый нас счет 100 тысяч фунтов, мы начинаем. Если «Хайц» расплатится, то у нас больше не будет к ним никаких требований».
Чтобы разобраться с угрозой, исполнительный директор «Хайнца» создал группу из трех руководителей. Одному из них было поручено поддерживать контакты с полицией и людьми из «Педигри». Поскольку новый объект для угроз, «Хайнц», был расположен на западе Лондона, а также из-за того, что угрозы приняли более опасный характер, было сочтено целесообразным, чтобы Иан Лиси и лестерская полиция полностью передали руководство расследованием Пэту Флемингу.
В штаб-квартире лондонской полиции на четвертом этаже, в своем кабинете, сидел Флеминг, изучая материалы следствия. Он занимался этим вместе с Гэвином Робертсоном, который, будучи его заместителем по следственной группе, перебрался сюда из Баркингсайда. В их распоряжении были компьютерная и информационная системы, одни из лучших в мировой полицейской практике. У них имелась аппаратура для аудио-видео визуального наблюдения. Они могли рассчитывать на помощь судебно-медицинских экспертов и ученых. Но поможет ли все это?
Будучи ветераном следственного отдела, проработав в нем двадцать пять лет, Флеминг провел расследование сорока убийств и других крупных преступлений. Но никогда в его практике не было дела, похожего на это. На тот момент преступник еще нигде не «наследил». Его письма всегда были в виде фотокопий. Предостережения в отравленных консервах были напечатаны с помощью обычной трафаретной ленты, черными пластиковыми буквами. Отпечатки пальцев, ровно, как и другие следы, которые могли бы стать предметом исследования экспертов, - отсутствовали.
- «Наш друг» вытянул уже почти восемнадцать тысяч фунтов у двух продовольственных компаний, а у нас еще нет и малейшего представления о том, кто он такой! – восклицал Флеминг в отчаянии. – И мы никак не можем приблизиться к разгадке. Надо что- предпринять.
Автоматы «Галифакса» запрограммировали таким образом, что, когда преступник попытался бы воспользоваться ими в следующий раз, его карточка застряла бы в автомате. Полицейские лелеяли некоторую надежду на то, что таким образом им, может быть удастся получить отпечатки пальцев или же заставить вымогателя как-нибудь себя обнаружить. 28 марта в 21 час 44 минуты его карточка проскользнула в щель автомата и там застряла. Но никаких отпечатков пальцев обнаружено не было. Еще один тупик.
Через неделю в письме, направленном в участок в Лестере, шантажист заявил: «Вы принудили нас отправить отравленные консервы в магазины… Вы нам дали ясно понять, что платить не собираетесь. Мы в свою очередь даем вам ясно понять, что «Хайнц» «Педигри Фудс», не заплатив, потеряют больше».
В субботу, 8 апреля, когда Робертсон возился в саду у себя дома, ему позвонил Флеминг: «Опять отравленные консервы. Очень неприятный случай. Ты не смог бы поехать взглянуть?»
Дженнифер Боссон рассказала Робертсону, что она готовила еду для своих щенков. Добавляя в миску детское питание «Хайнц», она немного испачкала руку. Руку стало жечь. Даже после того как она смыла питание, там где оно было, остался красный воспаленный рубец.
Она уловила запах, похожий на запах аммиака. У нее появилась резь в глазах. Пошарив ложкой в собачьей миске, она обнаружила там две булавки и полоску черной пластиковой ленты. На ленте было выбито: «Отравлено. В этом же магазине имеется еще три изделия фирмы «Хайнц», не содержащие подобного предупреждения».
Перед тем как уйти, Робертсон спросил у Боссон, откуда у нее красное пятно на щеке. Оно появилось, когда она схватилась за лицо руками, уже смыв с них отравленное детское питание. «Можешь себе представить, что сделала бы эта гадость с горлом ребенка, - сказал Робертсон Флемингу, - Я думаю, мы имеем дело с маньяком».
Позже экспертиза установила, что в этой баночке было 30 граммов яда. Этого количества было достаточно, чтобы отправить на тот свет более двенадцати детей.
Но худшее было впереди. 16 апреля Хелен Копок кормила с ложечки свою девятимесячную дочку Викторию грушевым йогуртом «Хайнц». Вдруг она заметила, что девочка жует что-то твердое. Раскрыв ребенку рот, Копок вытащила оттуда кусочек бритвенного лезвия. Она ужаснулась, когда увидела, что еще несколько таких кусочков выпало из баночки на пол, когда она ее отрывала.
Викторию срочно отправили в больницу. Проведенное обследование показало, что она не успела проглотить ни одного обломка лезвия, хотя во рту у нее имелись порезы. Лабораторное исследование установило, что в банке было восемь обломков лезвия и опять же записка на пластиковой ленте: «В этом магазине продаются также отравленные бобы и кетчуп фирмы «Хайнц».
Ответная месть
После этих двух случаев полиция направила предупреждения в местные газеты и на радио. Но Флеминг стоял перед мучительной дилеммой: следует или нет полиции бить тревогу в общенациональном масштабе?
Если это будет сделано, то резко упадет спрос на продукцию «Хайнца» и других производителей детского питания. Более того, имелись опасения, что любое широковещательное заявление вызовет волну мистификаций и подражаний. Это грозило принести еще больший вред, запутало бы следствие и уменьшило шансы на поимку неуловимого шантажиста. Но безопасность людей – превыше всего.
18 апреля 1989 года Флеминг провел пресс-конференцию в Скотланд Ярде, чтобы предупредить всех жителей Англии о грозящей опасности. Он предостерегал общественность: «Внимательно проверяйте покупки. Отравляющие вещества могут быть чрезвычайно опасными. Но их можно распознать по запаху и внешнему виду продуктов».
За считанные дни страну охватила паника. Каждое утро газеты публиковали фотографии детей, которых срочно отправляли в больницы после употребления в пищу детского питания. В нем находили стекла, щепки, металлические предметы, булавки и бритвенные лезвия. Это было делом рук «последователей». Газеты бушевали: «Кто пытается убить наших детей?»
Тек как общественность, пресса и политические деятели требовали действий, на Флеминга оказывался сильный нажим.
В итоге они с Робертсоном разработали план, сосредоточив все внимание на «Хайнце». «Мы попытаемся вступить в контакт с вымогателем от имени «Хайнца», - предложил Флеминг. – Будет достаточно легко представить дело таким образом, что в «Хайнце» очень обеспокоены огромными убытками, которые несет компания, и готовы договориться за спиной полиции».
Они поместили еще одну заметку в разделе частных объявлений «Дейли Телеграф», употребив одно из первоначально предложенных преступником кодовых имен: «Джульетта. Очень беспокоюсь за детей. Должны поговорить с глазу на глаз. Х.» объявление опубликовали дважды, прежде чем преследуемый клюнул на эту приманку, 17 апреля в письме, адресованном шефу службы безопасности «Хайнца», вымогатель подтвердил, что он отвечает на объявление в газете. Он писал: «Не информируйте полицию о том, что вы получили это письмо… Если вы хотите переговорить с нами в конфиденциальном порядке, переведите деньги на наши счета и сделайте так, чтобы мы могли ими воспользоваться. После этого мы были бы готовы вступить в конфиденциальный (никакой полиции) диалог».
Но все надежды на то, что Флемингу удастся установить контакт со своим тайным противником, рухнули 25 мая, когда в «Хайнц» пришло еще одно письмо: «Мы собираемся отомстить. Если на будут судить за убийство, надо сделать так, чтобы нас судили не зря. Но мы уверены, что нас никогда не поймают. Смерть какого-нибудь ребенка будет всего лишь статистикой, но это будет служить нам гарантией того, что нами не пренебрегают».
Чтобы избежать краха, говорилось в письме, «Хайнц» должен будет открыть восемь банковских счетов на лиц, имена которых прилагались. Затем следует перевести на них 50 тысяч фунтов и разослать дебетные карточки и номера личных кодов по указанным в письме абонентским ящикам.
«Хайнц» снова сделал вид, что соблюдает секретность, информировав в то же время полицию. После того как вновь открытые счета было переведено 19 тысяч фунтов и разосланы дебетные карточки, полиция опубликовала еще одно объявление «Марианн.Мы привели в порядок дом к твоему приезду. Пожалуйста, возвращайся. Любящий тебя Арнольд».
Больше чем везение
19 июня полиция приступила к проведению сложной и дорогостоящей операции. Было установлено наблюдения за всеми восьмью абонентскими ящиками, о которых говорилось в последнем письме вымогателя. Четыре из них находились в Лондоне, а остальные были разбросаны по разным районам Англии.
Это ничего не дало. Это было что-то сверхъестественное: слишком уж преступнику везло. Тогда Флеминг впервые вслух сказал о мучившем его сомнении, которое постепенно перерастало в убеждение. «Ты думаешь, что у нас утечка?» - спросил он Робертсона. Как же так получается, что каждый раз, когда мы что-то предпринимаем, он и близко к нам не подходит? Не может так человеку везти!»
Робертсон был тоже обеспокоен: «Как же найти утечку? В лондонской полиции – 29 тысяч полицейских, 1800 – в лестерской, и около 20 тысяч гражданских лиц работают в этих двух организациях. Если включить сюда сотрудников «Педигри», «Хайнца» и банков, которые могли бы знать об операции, то получается около ста тысяч человек. Как ты проверишь такую массу народу?»
На тот момент у этих двоих не было другого выбора, кроме как двигаться вперед. Если бы им было нужно напоминание о бесчеловечности противников, то оно пришло 29 июня. Линн Бредбери помешивала в кастрюльке суп «Хайнц» и заметила, что он пенится и в нем плавают кусочки бритвенного лезвия. Яд, который там содержался, был настолько силен, что с кастрюли сошла эмаль и превратилась в бесформенный комок.
Сообщение об этом случае подшили к другим таким же сообщениям, стекающимся в Скотланд Ярд, где 25 человек занимались тем, что вводили в компьютерные терминалы информацию о деталях, сообщенных потерпевшими, свидетелями, видевшими преступника у банковских автоматов, работниками магазинов и сотрудниками лабораторий. К концу расследования компьютерная база данных «Холмс» содержала информацию о 8 тысячах автомобильных номеров и имена 20 тысяч подозреваемых.
Отыскивая на карте пункты, где преступник снимал со счетов деньги, Робертсон обратил внимание на то, что некоторое время назад, 18 ноября 1988 года, он получил их в автомате «Галифакс», находящемся в Эйбериствис, на побережье Уэльса. Во всех предыдущих случаях преступник не удалялся далеко от шоссе. «Зачем нужны все эти блуждания среди валлийских холмов в половине десятого вечера ? – задал Робертсон вопрос Флемингу. - Не живет ли он там ? Или же у него была какая-то особая причина для поездки?»
После наведения справок появилось две ниточки. Вечером 18 ноября в Эйбериствисе проходила конференция сотрудников компании «Бритиш Телеком». В городе также находилась телевизионная группа, которая снимала благотворительный телемарафон. Мог ли кто-нибудь из людей, связанных с одним их этих событий, воспользоваться банковским автоматом? Еще несколько десятков людей были проверены на наличие у них преступного прошлого. Проверили также, не совпадали ли маршруты их передвижения с маршрутами подозреваемого.
Затем у Робертсона раздался телефонный звонок, который заставил учащенно биться его сердце.», - «Похоже нам повезло, босс», - сообщил сержант Хью Макдоуэлл и рассказал об имеющейся у него информации. Выяснилось, что в ту самую ночь 18 ноября местная полиция проводила свою независимую операцию. Они вели слежку за предполагаемыми поджигателями и записывали номера машин, которые въезжали в город и выезжали из него.
Тысячи автомобильных номеров были проверены через Управление регистрации транспортных средств. Это делалось для того, чтобы выяснить, кто является законным владельцем автомобиля. Затем полученные данные пропустили через общенациональный полицейский компьютер для того, чтобы проверить, не была ли какая-нибудь из этих машин потеряна или угнана. Наконец результаты были получены через «Холмс». Это было сделано для того, чтобы установить, не совпадают ли номера машин или имена людей с уже имеющимися в компьютере.
Все это не дало никакого результата.
Проверки продолжались, когда полиции удалось нащупать еще одну ниточку. 18 января 1989 года в 17 часов 40 минут шантажист снял со счета 300 фунтов, воспользовавшись автоматом в районе Дувра. После этого он не снимал денег до 26 февраля. Не мог ли он в ту ночь сесть на паром и провести следующие пять недель на континенте ?
В течении нескольких дней столы в Скотланд Ярде были завалены судовыми декларациями, в которых были указаны номера автомобилей, перевезенных паромом 18 и 19 января. Детективы исколесили Англию, чтобы побеседовать с владельцами. Множество показаний было введено в компьютер. Но «Холмс» не смог обнаружить ни одного автомобильного номера, который проходил бы и по дуврскому, и по эйбериствисскому направлению.
Неуравновешенный человек
К тому моменту следствие по этому делу превратилось в одно из самых крупных расследований в британской уголовной истории. Время от времени, чтобы отдохнуть от постоянных телефонных звонков и огромного количества бумаг, Робертсон и Флеминг прогуливались в обеденный перерыв по находящемуся неподалеку Сент-Джеймскому парку, ломая головы над решением имеющихся в этом деле загадок.
- Понимаешь, сейчас мы знаем о преступнике ровно столько, сколько знали девять месяцев назад, начиная расследование, - говорил Робертсон. – Мы даже не знаем, имеем ли мы дело с преступником-одиночкой или с преступной группой.
- Я думаю, он – одиночка, - сказал Флеминг. – Постоянство, с которым в письмах упоминается о группе, заставляет предположить, что мы имеем дело с одним человеком. Он слишком старается убедить нас в обратном.
Было и еще одно обстоятельство, которое подтверждало предположение Флеминга. В конце апреля было решено, что за информацию, способствующую задержанию и осуждению вымогателя, должна быть установлена наград. Флеминг настаивал, чтобы она была крупной. «Если она будет достаточно крупной, то кто-нибудь из окружения банды обязательно соблазнится», - заявил он.
Было объявлено, что вознаграждение составит 100 тысяч фунтов. Но, поскольку на это предложение никто и не откликнулся, Флеминг сделал вывод, что он, должно быть, столкнулся с обычным психом.
Пока они мерили шагами Сент-Джеймский парк, запах свежескошенной травы вдруг пробудил во Флеминге огромное желание оказаться в своем собственному саду и поиграть в футбол с двумя сыновьями. Стоит ли любая работа того, чтобы такая большая часть семейной жизни приносилась ей в жертву ? Бену уже исполнилось 9, Адаму – 7. Лишь время от времени у него возникало желание быть с ними. А они тем временем взрослели.
Так как Робертсон был человек общительным, к нему часто захаживали друзья по работе. Несколькими неделями ранее на новом красном Пежо заехал его бывший сослуживец Родни Уитчело. Он привез его ребятам целую кучу компьютерных игр, которые были ему уже не нужны. По крайней мере теперь мальчикам было чем себя занять.
Медленно тянулось лето 1989 года, а расследование так и ни к чему не привело. Отравитель притих. Никто и близко не подходил к восьми абонентским ящикам, а расходы на наблюдение приближались уже к миллиону фунтов. На Флеминга опять стали давить.
Пятого сентября дело приняло новый оборот. В штаб-квартире «Хайнца» Флемингу показали еще одно письмо, которое оказалось запоздалым ответом на апрельское предложение о 100-тысячном вознаграждении за поимку преступника. Это письмо было написано с помощью трафарета, а не напечатано на машинке. В нем было много орфографических ошибок, и оно было не таким грамотным, как письма вымогателя.
Автор утверждал, что знает имена людей, снабжавших шантажиста информацией. Но он не хочет их открывать, потому что речь идет о «купленных полицейских».
Что потрясло Флеминга больше всего, так это то, что автор письма знал все кодовые обозначения, которыми пользовалась полиция на протяжении операции. Такие сведения могли исходить только от сотрудника следственной группы или же от кого-то, находящегося в тесном контакте. Теперь было ясно, каким образом преступнику удавалось удерживать инициативу в своих руках.
Будучи уверенным в том, что только три сотрудника «Хайнца» знают об этом последнем письме, Флеминг позвонил Робетсону из штаб-квартиры фирмы: «Нам надо поговорить на свежем воздухе».
Они встретились и принялись обсуждать письмо, прогуливаясь по парку. Автор – мужчина или женщина? При поверхностном взгляде многие детали в письме указывают на то, что оно пришло от приятельницы вымогателя. Ей не нравилось то, что происходило: «Я не хочу чьей либо смерти».
Тем не менее в письме содержались все те же требования о выплате денег. Там говорилось, что в двух банках были открыты счета на имя Нины и Иана Фокс. «Положите туда деньги, и я расскажу вам еще кое о чем... Я не собираюсь встречаться с вами или с полицией… Ваш ответ должен быть в виде послания Чарли от Дона».
Внезапно Флеминг застыл на месте: «А не одно ли и то же лицо – шантажист и наш «доброжелатель»?»
Тайная операция
- Наше официальное расследование должно идти своим ходом, - сказал Флеминг Робертсону на следующий день. – В противном случае шантажист поймет, что «Хайнц» обратился в полицию. Что бы ни случилось все должно выглядеть так, как будто «Хайнц» хочет договориться за нашей спиной.
На этот раз Флеминг разработал план, в который были посвящены только они сами и их начальник, заместитель помощника комиссара Саймон Крошоу. «В нарушение общепринятого порядка мы не будем приобщать последнее письмо к делу, - сказал Флеминг своему товарищу. – В Скотланд Ярде о нем и близко не должны ничего знать». В соответствии с требованиями они положат деньги на счета в банках «Вулвич» и «Нэшнл Провиншиал» и начнут осуществлять отдельную операцию по захвату преступника.
Чтобы сохранить в строжайшем секрете новый план, названный «Операция Ажинкур», Скотланд Ярд не будет иметь к нему никакого отношения. Флеминг остановил свой выбор на штаб-квартире «Вулвича», расположенной в лондонском пригороде Бекслихит. Их компьютер был запрограммирован на то, чтобы при снятии денег со счетов Иана и Нины Фокс немедленно подать сигнал тревоги. Для осуществления операции требовались люди. Флеминг и Робертсон отобрали двоих человек из основной следственной группы – сержантов Хью Макдоуэлла и Лена Хайндса. Оба они были в отъезде и вряд ли могли нести ответственность за любую недавнюю утечку информации.
Для непосредственного наблюдения Флеминг решил использовать сотрудников, которые обычно занимались сбором информации о террористических организациях. Он знал, что секретность у них вошла в плоть и кровь, и нарушить ее для них немыслимо.
Для успешного проведения «Операции Ажинкур» им нужна была собственная система связи, которая работала бы на частоте, не используемой другими подразделениями полицию Флеминг приобрел какие-то сложные радиопередатчики, которые позволяли группам наблюдения находится в постоянном контакте с центром управления в Бекслихите. В случае если карточка Иана и Нины Фокс оказывалась внутри одного из банковских автоматов, с помощью радиопередатчиков можно было немедленно сообщить об этом группам наблюдения.
Когда был дан старт «Операции Ажинкур», полиция перевела 2 тысячи фунтов со счетов «Хайнца» на два счета Ианы и Нины Фокс, открытых в банках «Вулвич» и «Нэшнл Провиншиал». 12 сентября компания поместила обхъявление в «Дейли Телеграф», использовав код, предложенный автором письма: «Чарли. Договорились. Помогу тебе в самом скором времени. А сейчас помоги мне. Дон».
Смысл послания был таков: «Теперь расскажи, кто участвовал в этом преступном сговоре».
Понятно, что на следующий день через один из «вулвических» автоматов со счета было снято 250 фунтов. Но 18 сентября 1989 года во втором письме корреспондент заявил, что имена коррумпированных полицейских он назовет только в следующем письме, и снова потребовал денег. Большого выбора не было. На счета Иана и Нины Фокс было переведено еще 17 тысяч фунтов.
Флеминг обратил внимание, что, хотя в стране имелось 3 тысячи автоматов, через которые могли быть получены деньги, почти все деньги снимались там же, где и раньше: на юге и востоке Англии. Получение денег в основном происходило в одно и то же время – поздно вечером. Было очевидно, что преступник не боится быть пойманным.
Развязка близка
Наконец Флеминг был готов расставить свои сети. Робертсон позвонил домой Макдоуэллу и Хайндсу и назначил им встречу в кабачке. Только там он рассказал им о том, что происходит. «Мы с июня следим за этими восьмью абонентскими ящиками, но о первой операции знает и шантажист, - объяснил он им. – Мы узнали об этом из письма, присланного нам источником, который сам, возможно, и является вымогателем».
Теперь эти двое прикомандировывались к штаб-квартире «Вулвича» в Бекслихите. Но первым делом требовалось, не вызывая подозрений, освободить их от текущих дел. На следующий день Макдоуэлл сказался больным, а Хайндс попросил предоставить ему отпуск по уходу за, по его словам, тяжело больной женой.
Робертсон между тем изучал схему, по которой действовал преступник в последнее время, снимая со счетов деньги. С помощью интуиции он пытался определить автоматы, которыми преступник воспользуется в будущем, с тем чтобы взять их под наблюдение. Он выбрал 15 автоматов, расположенных по дуге, проведенной через северную и восточную часть Лондона. Поскольку подозреваемый никогда не пользовался одни и тем же автоматом дважды, то, если наблюдение будет вестись за одними и теми же автоматами, шансы на поимку преступника будут расти с каждым днем.
Чтобы вести наблюдение за 15 автоматами, требовалось 30 полицейских. В Скотланд Ярде они прошли инструктаж, основанный на показаниях новых очевидцев, видевших вымогателя у автоматов. Каждый автомат получил свой код, состоящий из трех букв. Например, ААА – код автомата на Масвелл Хилл, ВВВ – в Эдмонтоне, и так далее. Находясь в центре управления, в Бекслихите, Макдоуэлл и Хайндс могли одновременно предупредить все группы наблюдения о местонахождении подозреваемого. Один сигнал – и кодовое обозначение появится на экранах их передающих устройств в течение нескольких секунд.
Перед экраном монитора, соединенного с главным компьютером «Вулвича», Макдоуэлл и Хайндс сидели по очереди, по полчаса каждый. Пока один сидел, приникнув к экрану, другой пробегал глазами по списку, в котором были обозначены места расположения наблюдателей.
Ночью 13 октября 1989 года, в 23 часа 18 минут, в тот момент, когда четвертая цифра личного кода подозреваемого была введена в автомат, на экране вспыхнуло название места. «Бекслихит», - прочел Макдоуэлл. «У нас там никого нет», - отозвался Хайндс.
Бекслихит? Они оба переглянулись. Но ведь они находятся в Бекслихите. В ту же секунду они вскочили и понеслись вниз по лестнице.
Полицейские пробежали 300 метров по Бекслихит-бродвею. Их легкие готовы были разорваться, когда они добежали до автомата «Вулвич». Никого.
Расстроенные детективы возвратились в центр управления. Они с горечью подумали о том, что только что, возможно, не сумели произвести самое важное задержание в своей полицейской карьере. Этот арест подвел бы черту под делом, тянувшимся больше года.
Наблюдателям, все еще сидящим в засаде, было передано короткое сообщение: Z. Это означало, что подозреваемый снял за ночь со счета максимально возможную сумму, воспользовавшись автоматом, за которым они не следили. Расходитесь по домам.
"Вылезай из машины"
Ночь проходила за ночью, а группы наблюдения получали один и тот же сигнал - Z - и шли домой с пустыми руками.
Вечер 18 октября вряд ли мог начаться хуже. В 8 часов, когда Макдоуэлл и Хайндс сидели за компьютером, экран погас. Они перепробовали множество выключателей и кнопок. Никакого эффекта. Потом они обнаружили, что во дворе здания, где находится штаб-квартира "Вулвича", рабочие перебили кабель, подведенный к главному компьютеру. Все автоматы "Вулвича" на Британских островах отключились.
Наблюдателей не могли отпустить по домам. Они должны были оставаться на своих местах на тот случай, если компьютер вдруг заработает. Время шло. В полночь Робертсон, который пришел на работу в 7 утра, ушел домой.
На слабо освещенной парковке в северной части Лондона, в машине, очертания которой были едва различимы в темноте, сидели в ожидании событий два констебля - Марк Киртон и Стив Доннелли. Ночь выдалась ветреной, и двое полицейских время от времени чувствовали, как сильные порывы ветра раскачивают их форд-"сиерру". В машине было тихо. Они сидели и ждали, когда на экране их передатчика появится сообщение о том, что подозреваемый находится за углом, у уличного автомата банка "Вулвич".
Это случилось сразу после полуночи, когда на почти пустую стоянку въехал красный пежо и остановился в полусотне метров от них. "Зачем бы это кому-то понадобилось приезжать сюда в полночь?" - пробормотал Доннелли.
Оба полицейских напряглись. Водитель пежо брал что-то с переднего пассажирского сиденья. Белый мотоциклетный шлем. Уходя со стоянки, он надевал его на себя. "Зачем это автомобилисту нужен мотоциклетный шлем?" - прошептал Киртон.
Детективы выбрались из машины и последовали за этим человеком к соседней Они увидели, как он подошел у к автомату "Вулвич" . Несколько секунд он нажимал кнопки, затем отвернулся от автомата, ничего не добившись. Оба детектива, зажав в руках пустые пивные банки, чтобы их можно было принять за двоих приятелей, возвращавшихся из кабачка, прошли мимо него. На самом деле они просматривали улицу в поисках сообщников. Обернувшись, они быстро направились назад к стоянке.
Человек сидел за рулем. Он едва успел снять с себя белый шлем, когда Киртон открыл дверцу машины, показал удостоверение и скомандовал:" Руками не шевелить". Держите их на руле. А для каких целей мотоциклетный шлем?"
Плотный, бородатый мужчина выглядел ошарашенным. Наконец, он выдавил из себя: "Чтобы не промокнуть".
Держа его за запястья, Киртон скомандовал: "Вылезайте из машины! Мы собираемся обыскать Вас в связи с совершение тяжкого преступления".
В первом же кармане Доннелли обнаружил дебетную карточку. Он поднял ее к тусклому фонарю, освещавшему стоянку. Карточка выдана банком "Вулвич" на имя Иана и Нины Фокс. Быстро закончив осмотр, он объявил: "Я арестовываю Вас по подозрению в вымогательстве".
- Никаких проблем, ребята, - подозреваемый пытался сохранить хорошую мину. - Я знаю, о чем вы, но я не виновен. - Затем, когда на него надевали наручники, он неожиданно потерял сознание и упал.
Отчаянная защита
Когда Робетсон около часа ночи подъехал к своему дому, он услышал, что звонит телефон. Это был Макдоуэлл. «Кажется, они кого-то поймали», - сообщил он. Ему позвонили из северной части Лондона и передали, что арестованный отправлен в местный полицейский участок.
Робертсон позвонил в участок. «У нас здесь находится человек, который говорит, что он – бывший полицейский, - доложил дежурный сержант. – Он утверждает, что раньше служил в региональной группе по борьбе с преступностью. Его зовут Родни Уитчело».
Уитчело! Человек которого Робертсон приглашал к себе на обед; человек, с которым оба его сына были знакомы и которого они полюбили. Наконец все встало на свои места. Так как Уитчело был частым гостем в региональном отделении по борьбе с преступностью в Баркингсайде, ему не надо было даже задавать вопросов, чтобы узнать о состоянии дел.
Робертсон похолодел. Он чуствовал себя буквально убитым, раздавленным. Он позвонил Флемингу, и они договорились, что встретятся в полицейском участке «Педдингтон Грин», куда был доставлен Уитчело. В 4 часа 20 минут утра они приступили к самому необычному и самому неприятному допросу в своей жизни. Так как вопросы в основном задавал Флеминг, Робертсон всматривался в лицо своего бывшего коллеги, как будто видел его в первый раз. Холодные, расчетливые голубые глаза. Почему он это сделал?
За три часа Уитчело ни на шаг не отступил от собственной версии. Он не признавал за собой ни малейшей вины. Он был всего лишь посредником. Ему заплатили 5 тысяч фунтов, чтобы он действовал от лица информатора. Но он отказался назвать его имя, сказав, что дал слово этого не делать. Он взялся за это дело с большой неохотой, в надежде разоблачить шантажиста. Он хотел помочь полиции найти того, кто стоял за этим преступлением. Другой цели у него не было.
В его рассказе появлялось все больше несообразностей. Когда же его наконец увели в камеру, Робертсон покачал головой: «Трудно поверить, но он определенно тот самый человек, которого мы ищем».
Позже, тем же утром 20 октября 1989 года, Уитчело был доставлен в суд, который утвердил его арест. Примерно в это же время он должен был присутствовать на другом заседании суда в качестве свидетеля обвинения по делу о вооруженном ограблении. Таким образом, вплоть до своего ареста он имел доступ в тот самый отдел полиции, который почти с самого начала занимался расследованием его преступлений.
Только последняя тайная «Операция Ажинкур» выбила его из колеи. И только из-за того что компьютер «Вулвича» сломался, он позже предпринял еще одну попытку на севере Лондона.
В доме Уитчело полиция обнаружила яды, оборудование, использовавшееся для заражения продуктов, и кусочки бритвенного лезвия той же марки, что и те, которые едва не стали причиной смерти маленькой Виктории Копок. Были также обнаружены квитанции за использование счетом Джона и Сандры Норманн, выданные автоматами банка «Вулвич».
Одна из бывших подружек Уитчело рассказала, где находится пишущая машинка, которой он втайне от нее воспользовался для печатания некоторых своих вымогательских писем. С ее помощью удалось также найти обрывки дебетных карточек на имя Джона и Сандры Норманн. В доме другой подружки был обнаружен матричный принтер того же типа, что и тот, которым пользовался вымогатель, когда писал свои первые письма в «Педигри».
Когда полиция узнала, что в автомобиле Уитчело был установлен радиотелефон, она смогла добыть еще более убийственную улику. Телефонная компания предоставила не только номера телефонов, но и сведения о том, когда и откуда он звонил. Это совпало с временем и местом получения денег через банковские автоматы.
На суде Уитчело изменил линию защиты. В конце концов он обвинил Гэвина Робертсона в том, что тот является вдохновителем этого преступления. Это была довольно отчаянная попытка. Дело в том, что во всей этой лжи была частица правды. Уитчело действительно приезжал к Робертсону домой. Он привез компьютерные игры для его сыновей. Суд продолжался два с половиной месяца и закончился 15 декабря 1990 года. Уитчело был признан виновным по 11 из 16 предъявленных ему пунктов обвинения. Они включали в себя шантаж, отравление продуктов питания, попытку завладеть чужой собственностью обманным путем и покушение на убийство.
Подсчитано, что его деятельность заставила производителей детского питания уничтожить примерно сто миллионов банок и упаковок с продуктами, розничная цена которых равнялась 32 миллионам фунтов стерлингов – почти 60 миллионов 750 тысяч фунтов, которые Уитчело пытался вымогать у «Хайнца» и «Педигри» своими письмами, он получил 32 тысячи фунтов, которые так и не были найдены. Сейчас Уитчело отбывает в тюрьме свой семнадцатилетний срок. Другие заключенные, которые и так не питают симпатии к бывшим полицейским, относятся к нему еще более враждебно из-за того, что своей мишенью он избрал детей. Сообщают, что он подвергался издевательствам и теперь находится в специальном отделении для заключенных, которым угрожает опасность.
Этот классический в истории Скотланд Ярда случай вызвал большой резонанс. «Хайнц» и другие производители ускорили осуществление проектов по использованию различных типов упаковки, которую невозможно нарушить без того, чтобы это не было заметно. Банки ужесточили правила. Теперь, чтобы открыть счет, необходимо лично предъявить такие документы, как паспорт, водительские права или военный билет.
Комплекс неполноценности
Зачем Уитчело это сделал ? Поскольку он так и не признал вины, мы можем только догадываться.
Он закончил полицейский колледж с лучшими оценками в своей группе. Гэвин Робертсон, один из его последних начальников, считал его высококвалифицированным полицейским, намного превосходящим по интеллекту своих коллег. Но этот 42-летний холостяк был каким-то замкнутым. Он никогда по-настоящему не чувствовал себя своим в коллективе, в котором работал. Это была полицейская элита, где ценились подчеркнуто мужские качества. Он жил со своей овдовевшей матерью. Уитчело редко составлял компанию своим коллегам, когда он шли пропустить по стаканчику после работы. Большее удовольствие он испытывал, отдаваясь своему всепоглощающему хобби – компьютерам.
Оглядываясь назад, на тот год, в течение которого они вместе работали в Баркингсайде, Робертсон отмечал, что Уитчело испытывал растущее разочарование, возможно, даже чувство безысходности оттого, что такой человек, как он, не получает признания, которого заслуживает.
С некоторой горечью Робертсон вспоминает день, когда Уитчело уходил из полиции в досрочную отставку. Причиной этого была его астма. Робертсон пригласил его к себе домой на обед, чтобы поблагодарить за тринадцатилетнюю службу в лондонском управлении Скотланд Ярда. Это был тот самый день, 3 августа 1988 года, когда Уитчело отправил в «Педигри» свое первое требование.
Робертсон вспоминает также случай, который произошел в марте 1987 года, вскоре после того, как он принял командование в Баркингсайде. Скотланд Ярд только что издал приказ об уменьшении сверхурочных, и настроение у его подчиненных было паршивое.
Однажды поздним вечером домой Робертсону позвонил Уитчело и настоятельно просил о срочной встрече. "Тогда ты бы лучше заехал ком не - сказал Робертсон.
Когда Уитчело приехал, он рассказал Робертосону, что вся группа отправилась в пивную, чтобы обсудить проблему сверхурочных.
Жена Робертсона Дженни видела, как они разговаривали. "Это было как-то странно", - сказала она позже своему мужу. - Зачем кто-то будет приезжать сюда и сплетничать о своих товарищах по работе за их спиной? Ты должен быть осторожным с этим парнем". Робертсон пожал плечами и забыл обо всем этом.
На самом деле преступные мысли стали вызревать в голове Уитчело задолго до того вечера. Почти за год до этого, в июле 1986 года, он проходил усовершенствованный курс наружного наблюдения. Там им в подробностях рассказывали о преступлении, связанном с отравлением пищевых продуктов. В том случае преступники были пойманы, но у Уитчело возникла навязчивая идея: усовершенствовать это преступление.
В течении трех месяцев он открывал секретные счета на имя Джона и Сандры Норман. Проследить, кто их открыл, было невозможно. В соавторстве со знакомым журналистом он даже начал делать наброски книги о том, как совершить идеальное преступление.
В основном Уитчело следовал содержащимся в ней советам, но он "стал самодовольным и ленивым и начал резвиться слишком близко от своего дома, - подводит черту Флеминг. - Как многих до него, его конце концов подвели самонадеянность и тщеславие".
Вы здесь » Про усе » Всіляка всячина » Охота за вымогателем (Специальная статья)